Опять ностальгия...

-Лясь! Ляся-а! -Да, Ба...

-Сбегай до огорода, нащипли укропа в салат... Только бери листики, жёстких околомолков не рви!

-Хорошо, Ба...

Бабуля с дедом жили в посёлке городского типа, в каменной белёной двухэтажке на восемь квартир, заселённых весьма колоритными гражданами... Огороды Лясиного детства – отражение состояния мира и отношений. Участок под посадки, с одним на всех общим забором, разделённый на соседские полосы только межами. Вход - калиточка из серых вертикальных досок, забранных двумя укосинами, висящая на старых петлях и закрывающаяся на повертушку - деревянную колобашку прибитую гвоздём. Полный социализм. Ляся помнила, кое лицо сделалось у бабули, когда однажды внучка загляделась на красивую ягодину на чужой гряде. Соседка, красавица болгарка - тётя Римма раулыбавшись, сама сорвала облюбованную клубничку, обдула с неё приставшую землю и угостила девочку. Но Ляся крепко запомнила – чужое без спросу брать нельзя, бабулин взгляд объяснил эту простую истину лучше пяти лекций профессионального психолога или законоведа... 

Самым чудесным местом огорода девочка считала большущий железный бак с водой для полива, вкопанный в землю. В нём водились жуки-плавунцы, откуда они там брались каждое лето и где зимовали – тайна покрытая мраком, но было безумно увлекательно пригоршней выхватывать из воды опрометчиво поднявшуюся на поверхность добычу. Пусть в процессе ловли, чуть не по локоть, намокали рукава, зато в кулаке шебуршался всамделешный щекотный плавунец. Насладившись недолгим обладанием живым сокровищем, Ляся опускала руку в воду и капельку разжимала пальцы, давая пленнику шанс вырваться на свободу. Тот, усердно толкаясь папками-вёслами, удирал и, занырнув на безопасную глубину, уткнувшись лбом в стенку бака, переводя дыхание, думал: «Ловко же я ускользнул...» «Я сама тебя выпустила, дурище!» - думала в ответ Ляся и улыбалась. Потом, наскоро отжав рукава, она пробиралась в другой заветный уголок – в гороховые заросли за яблоней. Девочка обожала горох! Только, не переросшие, покрытые белым налётом стручки, а глянцево-зелёные, молочные со сладкими мягкими горошинами внутри. Охотница за вкуснотой раздвигала листья и находила, искусно спрятанное лакомство. 

Ещё в Лясином детстве обитали разноцветные кролики... Дедуля держал их в сарае (в посёлке данные постройки отчего-то называли стайками), в собственноручно сколоченных клетках. Кролики вели невероятно насыщенную жизнь... Если ты закрывал глаза и слушал, то сразу понимал – сколько у них забот. Из клеток непрерывно раздавалось – чавканье, хрустение, сопение, потопывание и прочие звуки, сопровождавшие кроличье броуновское движение. Дедушкины питомцы любили Лясю (или ей так казалось), Ляся же отвечала им взаимностью абсолютно искренне и, конечно, с разрешения деда, притаскивала кусочки сухого хлебушка. Услышав скрип двери, кролики поднимали мордашки и заинтересованно шевелили носом вверх-вниз, принюхиваясь. Ляся давала приятелям лакомство с открытой ладошки, чтоб уберечь пальцы, а они аккуратно брали подношение и сосредоточенно жевали, шевеля щеками и прядая ушками...

Сейчас окончательно повзрослев, Ляся иногда вечерами вспоминала ощущение безоговорочного счастья и собственной нужности во вселенной, наполнявшее её тогда, вспоминала, и у неё перехватывало дыхание, а к глазам подкатывали слёзы. Кот в подобные ностальгические минуты, чувствуя состояние хозяйки, норовил притулиться рядом, чтоб поддержать, согревая её тёплым боком. Даже Домовой переставал язвить и протяжно вздыхал, размышляя о сокровенном... 

Мягкова Лариса
21 09 17